«Ибо никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые божии человеки, будучи движимы Духом Святым.» (Евангелие от Петра)
Лорд Асмодей и Лорд Абаддон попадают в огромный зал с колоннами, высокими потолками и древними побитыми плитами пола. На стенах и у потолка висят чадящие светильники с сотнями свечей, отчего зала залита дрожащим красным светом. В жарком душном помещении расставлены длинные ряды столов, где сидят многотысячные гости, разодетые во фраки, шелка и бархат. Это души грешников. По лицам струится пот, размазывающий пудру и румяна, здесь невыносимо жарко — для них, но не для вас. Богато накрытый стол являет прекрасное зрелище лишь на первый взгляд — пристальное рассмотрение позволяет увидеть, что фрукты на роскошных тарелках и чашах покрыты бархатистой плесенью и следами брожения, цельные молочные поросята и дичь — гниют, и в их нутре копошатся черви, над нарезкой, сладостями, супами и диковинными блюдами кружат тучи мух. В их ритмичном жужжании слышно едва уловимое «Вельзззевул, Вельззззевул!» Вдалеке на пьедестале играет музыку с восточными мотивами дюжина музыкантов, чьи лица искажены болью, ибо пальцы или губы их окровавлены, они явно играют не первые сутки.
Князья оказываются перед одним из длинных столов, во главе которого сидит на резном кресле обитом красным бархатом мальчик лет 15-и. Его волосы неряшливо встрепаны, широкий улыбающийся рот присосался к соломинке большого бумажного стакана макдоналдсовских цветов, правда эмблема на нем не в виде буквы М, а являет собой инициалы ЯЗ.
Князь Абаддон, Лорд Гнева, облачен в греческие военные одежды. Лицо его суровой и непроницаемо. Князь Асмодей, Лорд Зависти, одет в богатый ассирийский наряд. В его роскошной черной бороде притаилась усмешка.
Завидев прибывших гостей, Вельзевул выпрямляется на своем троне, выпустив соломинку изо рта. Большие глаза навыкате фасетчато мерцают, рассматривая Князей. Помедлив всего пару мгновений, он взбирается на трон с ногами, подхватывает свой стакан, становится на стол и идет к Лордам, опрокидывая бокалы и блюда, перешагивая через туши животных. Воздух вокруг колышется от полчищ мух.
Вельзевул невысок ростом, на нем красная молодежная толстовка, шнурки ботинок волочатся по столу и тарелкам, намокая в испорченных соусах.
— Мы хотим, чтобы вы поприветствовали наших гостей, — заявляет он, остановившись посреди стола, не дойдя к Князьям и обращаясь к сидящим. — Все должны выпить чашу за их благополучие и процветание. До дна!
Над столами прокатывает стон и плач. Гости послушно тянутся к высоким металлическим чашам, которые стоят перед каждым, и с лицами, полными страданий, прикладываются к напиткам. Вельвевул снова засовывает соломинку в рот и оглядывается, будто следя, все ли выпили, а после продолжает свое шествие к гостям.
Некоторые из пиршествующих давятся, и их начинает рвать прямо в тарелки, себе на колени, на соседей или на пол.
— Никто не встанет из-за стола, пока все тарелки не будут чистыми! — назидательно произносит Вельзевул, его слова дребезжащим неприятным эхом катятся по залу.
Наконец он останавливается на краю стола и склоняет рогатую голову в поклоне.
— Мы рады видеть вас в своем доме, будем счастливы услужить вам, — произносит он и выпрямляется. Слазить со стола он явно не собирается, так он хотя бы немного выше вас обоих.
— Мы можем предложить вам самые изысканные угощения, — говорит он поднимая со стола корзинку и протягивая вам.
В корзинке глянцевые красивые яблоки в карамели, действительно аппетитные, не тронутые следами порчи, но бессмысленные в вашем положении.
— Или предложить что-то ещё?.. — наконец, спрашивает Вельзевул, вопросительно подняв брови и, вероятно, покончив с гостеприимными церемониями.
— Твое гостеприимство поистине щедро, — поблагодарил его Асмодей. — Мы постараемся им не злоупотреблять.
Он вынул из корзинки блестящее яблоко и предложил его скользнувшей на плечо крысе-альбиносу с крохотными алыми глазками. Та приняла гостинец обеими лапами и тут же вгрызлась, быстрыми движениями резцов обнажая из-под красной патоки белую сочащуюся мякоть
Появившись в зале, Абаддон слегка щурится от смены освещения. Он бесстрастно смотрит на жест Вельзевула, на то, как его жертвы давятся и стенают. Он считает, что можно было бы обойтись без этого, но они во владениях Вельзевула и тут работают его правила.
Он приветсвенно кивает хозяину, когда тот останавливается посередине стола, но от угощения отказывается легким покачиванием головы.
— Здравствуй, Вельзевул, трудишься не покладая рук.
Абаддон не хочет набрасываться на него с вопросами так сразу.
— Стал наковальней — терпи, стал молотом — бей, — говорит Вельзевул и устанавливает корзинку рядом с собой, яблоки в ней тут же морщатся, покрываясь черным пухом плесени, глянцевая корочка трескается, темнеет, на ней пузырится прогорклый сахар, в разломах трещин шевелятся черви. То, что в крысиных лапках, остается все таким же красивым.
Князь Чревоугодия с мерзким звуком тянет напиток через соломинку и перевод взгляд с Абаддона на Асмодея и обратно. Глаза немигающие, багровый зрачок то дробится на сегменты, то возвращается в человеческий вид. Вокруг обоих Князей зигзагами мелькают крупные оводы, будто изучают.
— Мы опаздываем? — спрашивает, наконец, мальчик. — Нам казалось, что до собрания еще есть время. Нам идти с вами сейчас? Или у вас к нам другой вопрос?
Асмодей двинулся вкруг стола, обходя Князей и пирующих по длинной дуге. Крыса на его плече продолжала обгладывать яблоко. Слишком большое для нее, оно, тем не менее, стремительно уменьшалось, только мелькали острые желтые зубы.
— Ты торопишься, Вельзевул, — с легкой улыбкой заметил Асмодей. — Я полагал, у тебя есть все время мира. Как иначе думать о том, чей взгляд пронзает ткань вероятностей далеко вперед.
По мере удаления он повысил голос, хотя не сказать чтобы в зале царила атмосфера оживленности и веселья:
— Собрание скоро, но время еще есть. — Он остановился напротив дальнего конца стола и посмотрел прямо в меняющиеся глаза Вельзевула. — Ведь так?
Вельзевул моргнул, он колебался за кем следить, и решил в пользу Лорда Зависти, все-таки тот шевелился.
По залу с гулким "Взумм!" прокатывается невидимая волна, отчего большинство свечей гаснет, свет меркнет, а гости и музыканты обращаются в безмолвные, покрытые пылью и тленом скелеты да мумии. Еда на столах рассыпается в прах, становится тихо, только жужжание мух наполняет залитую тусклым красным светом древнюю залу. На столе вместо огромного блюда с фруктами появляются большие песочные часы — песок в них сыплется, складываясь в желто-черные узоры.
— Да, есть, — подтверждает мальчик, на миг оторвавшись от стакана, он смотрит сначала на часы, потом оглядывается на Абаддона и вновь возвращает внимание Асмодею.
— Пронзает ткань вероятностей? — переспрашивает он и вновь присасывается к соломинке.
— Такие слухи ходят, — развел руками Асмодей. — Конечно, половина из них — сущие сплетни и домыслы. Но меня интересует вторая половина.
Он вновь последовал вдоль стола, уже по другой его стороне.
— Говорят, более месяца тому назад — тридцатого августа, если быть точным — ты виделся с демоном Савеей из легиона Алчности. Также говорят, беседа у вас вышла весьма занимательная. Савея так до сих пор ее припоминает, вот только жалость, пересказать не может, боится, чего-то — или кого-то. Давить на его преданность мы с Абаддоном сочли поступком недостойным, и вот мы здесь, у тебя.
Пока он говорил, крыса уместила яблоко в белесом животе, который совсем не раздулся от такого щедрого угощения, нырнула в складки одежды и скрылась. Асмодей дошел до места, где стоял Вельзевул, и оттуда сказал негромко:
— Можем ли мы рассчитывать на твою беспристрастность?
— Савея… — Вельзевул смотрит вверх и в сторону, а потом снова на Асмодея, лицо его выражает легкое недоумение. — Кто это такой? Кто-то важный?
Муха крутится над его головой подобно нимбу, будто помогая думать.
Абаддон тяжело вздыхает. Он почувствовал какое-то утомление от сегодняшнего общения со своими коллегами. Наравне с нервозностью на фоне происходящего, он понял, что начинает раздражаться.
— Савея — обычный демон. Подопечный Велиала. Вы с ним встречались и у нас есть основания предполагать, что ты напророчил ему нечто.
— А-а-а… Тот, которому мы гадали… — кивает Вельзевул Абаддону удовлетворенно. — Да, мы вспомнили. Хорошо. И что с ним?
Он смотрит на Асмодея с умеренным интересом, и его благостная улыбка навевает мысли об умственной отсталости.
— Вельзевул, будь любезен… — начинает Аббадон, он не передвигается по зале, в отличии от Асмодея, он стоит и смотрит на Лорда Чревоугодия со спокойным лицом, — помоги нам разобраться. В Аду начали происходить странные и неприятные события. Было ли в твоём… пророчестве сказано что-то такое, что касается всех нас и безопасности Ада в частности? Быть может, что-то насчёт печатей?
— Странные и неприятные события… — бормочет себе под нос Вельзевул и хмурится, явно не понимая, о чем идет речь.
На вопрос о пророчестве он смотрит на Абаддона долгим взглядом и говорит:
— Мы не станем этого делать. Мы не станем говорить о чужом гадании. Это не дела Ада. Это наши дела, — он тычет указательным пальцем себе в грудь и замолкает, продолжая таращиться на Князя Гнева.
— Безусловно, твое гадание касается только тебя и того, кому ты сообщил увиденное, — заговорил Асмодей. — Мы не пытаемся посягнуть на чужие тайны. Если ты сказал Савее что-то личное, никоим образом не затрагивающее Ад, значит, мы напрасно явились к тебе. В таком случае, мы приносим извинения за то, что тебя побеспокоили.
Сложив руки на груди, он неглубоко, но с почтением поклонился. А выпрямившись, продолжил:
— Ты смотришь в будущее, Вельзевул, но насколько тебе открыто настоящее? Над Адом нависла угроза, которую мы не можем просто проигнорировать, и спрашивая тебя о предсказании, Абаддон лишь выполняет свой долг защищать нас. Мы не просим тебя рассказать все, что ты поведал Савее, но если ты видел что-то, способное помочь позаботиться о безопасности Ада, нам также необходимо это знать.
— Савея спрашивал про себя, — говорит Вельзевул, переводя взгляд на Князя Зависти. Он сминает опустевший стакан, выбрасывает его через плечо, а затем плюхается на стол, скрестив ноги по-турецки, хвост выгибается за его спиной вопросительным знаком.
— Гадание — это не автомат с газировкой, — начинает он пояснять, переводя взгляд из своего положения с одного на другого. — Нельзя прийти наполнять стакан, когда захочется. Нельзя прийти и проверить чек предыдущего покупателя. И не Ад нам это дал. Это было с нами, когда мы родились в Белуджистане. И было до того. И до того. У Ада нет над этим власти. Нет её у Лорда Велиала. Нет её и у Лорда Люцифера. Но получить гадание может любой. И вы, и Савея, и мелкий бес. Но чтобы получить гадание, чтобы узнать, что опасно, а что нет, надо заплатить. И серьезно. А говорить о чужих гаданиях мы не можем, такие законы. Савея может рассказать, если захочет, а нам,- он снова тычет себя в грудь, — нельзя. А не то больше никаких гаданий. Законы гаданий мы соблюдали задолго до того, как приняли работу в Аду, и нарушать их нельзя.
Он умолкает, будто переводя дух, и добавляет:
— Мы не знаем об угрозе над Адом. Что нависло? Что за странные неприятные события? Вы про собрание? — он косится на часы, отсчитывающие время до полуночи.
— Я понял тебя, Вельзевул, прости моё невежество в таком тонком вопросе. — Абаддон качает головой, на последний вопрос, — Собрание — последствие некоторых предшествующих событий. Мы как раз пытаемся собрать крупицы информации о том, что произошло, чтобы быть максимально информированными и подготовленными. Ведь от этого зависит безопасность Ада.
Тоже взглянув на часы, Абаддон складывает руки за спиной и смотрит на Асмодея.
— Мы узнали, что у некоторых смертных, а так же и у демонов, недавно на руке появились печати. — Лорд Гнева переводит взгляд на Вельзевула.
Вельезевул передергивает плечами, заставляя взмыть в воздух парочку ползающих по капюшону и волосам мух — как бы говоря "Ничего страшного, вы и не могли знать."
Заслышав про печати, он оживленно кивает и говорит:
— О да, мы слышали о таком.
Он протягивает руку в сторону и на ближайшей стене ярче вспыхивают факелы: там проступают узоры, нарисованные плесенью и цепочками мух. При пристальном рассмотрении они складываются в слова и предложения, и становится видно, что это сообщения от подчиненных, которые докладывают о своих предположительно странных происшествиях в указанное Велиалом время.
— Нам сообщили о девочке, у которой такое случилось. Мы знаем, что так бывает, когда плохо моют руки, — он неприятно хихикает.- Но она их мыла очень хорошо.
Асмодей усмехнулся, поддерживая шутку, однако взгляд его остался серьезным.
— Полагаю, что руки демона, получившего сегодня печать, тоже не были грязны… по крайней мере, в буквальном смысле. Но скажи, знаешь ли ты что-либо об этих печатях: кто их поставил и с какой целью? Пусть не пророчество, раз ты не властен свободно говорить о них, но, может, тебе что-то известно?
— Нам жаль, Лорд Асмодей, мы никогда о таком не слышали, — качает головой Вельзевул, напустив на себя скорбный вид. — Но шесть — важное число. У мух и всех жуков — шесть лапок, у пчелиных сот — шесть углов, у снежинок — шесть лучей. И еще шесть лучей у звезды магов.
Вельзевул поднимает руку и указывает себе на палец — Асмодей не сразу понимает, что тот имеет в виду его трофейное кольцо.
— Можно нам посмотреть? — спрашивает Князь Чревоугодия.
— Разумеется, — любезно ответил Асмодей, стягивая с пальца кольцо и передавая его Вельзевулу. — Симпатичная вещица, не правда ли? Да еще и служит отличным напоминанием о событиях, известных некоторым.
Абаддон молча наблюдает за происходящим. Он начинает думать, что его коллегам намного интереснее плести интриги и играть в игры, чем решать проблемы и предотвращать нависшие угрозы.
Пока Асмодей и Вельзевул разговаривают, он подходит к ним, чтобы быть свидетелем предмета их разговора — кольца.
Вельзевул принимает кольцо, сложив ладони чашечкой, и таким же образом подносит его к лицу рассматривая.
— Нам нравятся вещи силы, — произносит он, вертя головой и так и эдак. — Мы слышали, что в нем сидели сотни демонов и сам Лорд Велиал. Значит, это и правда был очень сильный чародей. Мы бы погадали за это кольцо, — говорит Вельзевул, разведя губы в широкой усмешке и протягивая кольцо обратно Асмодею. — Если Лорд Асмодей захочет гадание, мы будем очень рады.
Вернув трофей хозяину, он спрашивает:
— А вы не боитесь, что это повторится? Что он вернется с кольцом побольше и всех туда посадит?
\
— Я слишком привык к этому кольцу, чтобы выменивать его, — усмехнулся Асмодей, натягивая его обратно на палец. — Даже на твое гадание.
Он вытянул руку перед собой и полюбовался тем, как сотни свечей преломляются в гранях крупного рубина, венчающего золотой ободок. Мерцающие отсветы едва позволяли разглядеть, что край выгравированной на камне печати когда-то был поврежден.
— Что заставляет тебя думать, что Соломон вернется? — небрежно поинтересовался Асмодей, провожая взглядом линии, составляющие печать.
Абаддон поджимает губы, но он продолжает молча наблюдать за Лордами.
У него есть кое-что, что он мог бы дать за гадание. Нечто дорогое его сердцу, напоминание об утрате. Но он не считает нужным показывать и расставаться с этим предметом ради пророчества… Ведь вряд ли он услышит, то что хочет.
— Его ведь ожидали здесь, раз он был человек Бога. Но он не пришел. Мы об этом слышали. Значит он ушел куда-то, где его не видно. Очень опасно, когда такая сила не под контролем. Мы работаем в Легионе только третий год, и мы за себя опасаемся… — Вельзевул опускает глаза с неловкой улыбкой, будто стыдится того, в чем признается. — Мы хотели бы знать, почему вы так спокойны, зная, что он может быть где-то.
Пока Абаддон отмалчивается, а Лорды беседуют, из багровой темноты на древний потрескавшийся пол выпрыгивает насекомое размером с ладонь и цепляется за складки плаща Лорда Гнева. На плечо Князя взбирается рыжая пустынная саранча с длинными зазубренными ногами — явно с посланием от Велиала.
Когда Абаддон позволяет ей перебраться на руку, та с треском разворачивает широкие синие крылья, образуя ими круг, а сама рассыпается в шелуху, которая исчезает не долетев до земли. В руке демона остается круг из полупрозрачной синей кутикулы, украшенной по краю черным узорчатым пигментом. В середине круга пятна пигмента образуют текст послания.
Прочитав послание, Абаддон достаёт из воздуха кусок бумаги и ручку и пишет послание, которое в последствии сжимает в кулаке — оно исчезает, отправляясь к адресату.
— Мы не спокойны, Вельзевул. Я очень обеспокоен происходящим, — сухо произносит он. — Но это не повод отлынивать от обязанностей. А моя обязанность — безопасность Ада. И где-то я промахнулся.
— А что вы делали, чтобы его найти? — спрашивает Вельзевул у Абаддона. — Если нам позволено знать, — добавляет он.
— Соломона? — поднимает бровь Абаддон, — Асмодей, может ты ответишь на этот вопрос? К сожалению, я в вопросе этого человека осведомлён не более твоего, Вельзевул… Пока его персона не нависла непосредственно над Адом прямо сейчас, им занимался Велиал. Он его ждал.
— Как никого другого, — подхватил Асмодей, дополняя свои слова энергичной жестикуляцией. — Не удивлюсь, если Велиал завел специальную книгу и в конце каждой недели, прожитой Соломоном, с неудовольствием зачеркивал по семь палочек. Однако ему так и не довелось встретить любезного друга со всей сердечностью, которую в нем взрастило время, проведенное в кольце. В один далеко не прекрасный для Велиала день Соломон исчез, и на сей раз без моей помощи.
Он усмехнулся, сцепив руки перед собой, чтобы проследить кончиками пальцев грани рубина в кольце.
— Велиал повсюду искал Соломона, но тот не обнаружился ни в Мекке, ни в Империи Призраков, ни где-либо еще. Как будто его душа растворилась в небытие.
Покачав головой, Асмодей направил внимательный взгляд на Вельзевула.
— Ты говоришь, он ушел туда, где нам его не увидеть. Что же это может быть за место?
Вельзевул смотрит на Асмодея, как на рождественскую елку, очевидно ему нравится его бурная жестикуляция.
— Мы на должности только три года, — отвечает Лорд Чревоугодия, снова потупив взор, — но мы уже знаем о местах, где вы не могли бы его найти. Астральный план например. Демоны не могут туда попасть, потому что существа оттуда могут съесть таких как мы. Если бы нам пришлось прятаться, мы бы скрывались там. Или мы слышали, что Шеол и Эмпирей — это ворота в другие миры. Пророк Иса ушел в Эмпирей и не вернулся. Хорошо, если этот чародей поступил так же.
Он поднимается на ноги, отряхивает колени и бормочет:
— Есть еще одно место. Но оно открывается раз в тысячу лет. И в последний раз открывалось 18 лет назад, так что бессмысленно о нем говорить… А нам не пора ли к остальным Лордам? — он смотрит на часы, песок в которых уже несколько минут как весь лежит на дна.
— Не будем заставлять их тратить свое драгоценное время на ожидание, — кивнул Асмодей, с видимой беззаботностью встретив рассказ Вельзевула. — Разговоры тут, разговоры там, не угадаешь, что окажется занятнее, но послушать в любом случае не помешает.
Господа Лорды могут отправиться в торжественную обстановку Зала Семерых.