«Слухи о моей смерти несколько преувеличены».“ (Марк Твен)
Нуждаясь в спокойствии и в том, чтобы привести мысли в порядок, Стефан отстает от своей группы. Деваться им некуда — все идут по одной дороге, а на случай возникновения опасности, у русского есть пистолет. Голоса звучат далеко впереди, слова неразборчивы — ты этому рад, слишком много болтовни вокруг для человека, которому нужно время наедине с собой для того, чтобы восстановиться.
В какой-то момент на дорогу перед тобой почти неслышно выходит фигура, вынудившая тебя попятиться и положить руку на эфес шашки. Но ты быстро расслабляешься. Похоже, это ваш адвокат.
— Не ожидал увидеть вас живым, но я, безусловно, этому рад, — устало говоришь ты.
Адвокат всегда казался тебе немного странным, но сейчас он выглядит еще более возбужденным чем обычно.
Удивительно, как блестящие мысли одна за другой сами собой приходят мне в голову. Заметит ли он, как сильно я вырос за то недолгое время, что мы не виделись?
— Должен признаться, я не задумывался о вероятности вашей смерти, — я делюсь с ним информацией по заданной им же теме, — простите. Я думал совсем о другом. И, кажется, нашел все ответы.
Я осматриваюсь, чтобы убедится — нам никто не помешает.
— Если вы готовы их услышать, я… поделился бы.
Я волнуюсь — и делаю паузы в неподходящих местах. Только бы он понял все так, как нужно.
— Ответы? Вы про цивилизацию пауков? И что же, они действительно оказались разумными? — спрашивает Стефан, силясь вспомнить, какие еще ответы интересовали этого странного человека.
— Если вы намерены вернуться к группе, нам стоит продолжить путь, пока другие не ушли слишком далеко. Время близиться к ночи, а оставаться в этом лесу в одиночестве в такой час — опасно.
— Нет-нет, — я мотаю головой, и я совершенно искренен — на этот раз уж точно, — это совсем другие ответы. Моя теория про пауков была ошибкой. Но теперь я знаю, как отсюда выбраться. Я все изучил.
Дрожащими руками я протягиваю ему книгу — Кодекс Умбра:
— Смотрите — здесь все есть. Это почти магия, вещи на грани современной науки. Ужасный эксперимент, и мы все умрем, если его не прекратить. Чтобы он остановился, нам нужно просто сжечь эту книгу.
Смотрите сами — и я показываю ему подходящий кусок о том, что уничтожение кодекса приведет к уничтожению мага, который все затеял. Надеюсь, он не станет читать все — тогда мы потеряем слишком много времени, где-то, не здесь, а там, где меня еще нет, умрут люди. Военные обычно не любят читать, они предпочитают действовать. Это я ему и предлагаю.
Стефан машинально принимает в руки книгу — та исписана магическими формулами и какими-то байками про Мага. Не исключено, что он сам это все и писал — он же не расставался ни на миг со своими писульками. Может, у него помимо записной книги был ещё и этот, так сказать, "справочник".
Пробежав глазами по указываемым страницам, лейтенант смотрит на адвоката скептически.
Тот разочаровался в теории с пауками, и нашел новую — теперь во всем виноват какой-то волшебник.
— Мне жаль это говорить, — Стефан закрывает книгу и спокойно протягивает ее обратно студенту, — но вы не в себе. Вам нужна помощь специалиста. Они поговорят с вами о Магах и пауках, и помогут вам. А теперь, прошу вас, идемте с остальными. В таком состоянии с вами в этом лесу может случится что угодно.
— Правда? — я удивлен, расстроен и разочарован одновременно. Как много чувств открылись мне в этом мире!
Но раз он так говорит, то что ж…
— Раз вы так говорите… Хорошо, только подождите, заберу свои вещи. Я нашел кое-что из провизии и лопату в лесу.
Я углубляюсь в лес — где-то там я все это оставил.
— Не поможете, лейтенант? Рук едва хватает.
Оглянувшись еще раз на дорогу, Стефан решает, что отстал от других не критично. При быстром шаге легко нагонит — их голоса еще слышны.
Провизия не помешает — станет удачным дополнением к костру, вокруг которого они все соберутся, когда нагонят друг друга…
— Разумеется, — отвечает он адвокату и идет на его голос. — Как вам удалось найти лопату и провизию?
— Я нашел старую хижину. Очевидно, ее хозяин уже никогда за ними не вернется. Берите тыкву.
Я благодарю его за эти вопросы — мне не приходится волноваться из-за вынужденной лжи, и я могу совершенно спокойно поджидать его за одним из деревьев. Когда он остановится, чтобы попытаться рассмотреть обещанные припасы в сумраке теней, я схвачу его за волосы, дерну вверх и всажу свой перочинный ножик чуть ниже кадыка. Если я правильно помню изображения в анатомическом атласе, это должно перерезать блуждающий нерв и вызвать остановку сердца. Если я ошибаюсь — должен признать, пока еще со мной такое случается, — он умрет от потери крови.
— Зря вы мне не поверили. Сейчас сами все увидите.
Лейтенант хватается за горло, хлещущее кровью, разворачивается к тебе с изумленными глазами, вторая рука его тянется к револьверу и даже поднимает его так, чтобы выстрелить в тебя, однако нажать на курок он не успевает. Падает на колени, а затем и в траву — жизнь стремительно покидает его вместе с кровью.
Ты впервые убил человека.
Я подхожу поближе к упавшему телу, стараясь при этом не замарать кровью одежду и обувь. Как только расстояние между нами позволяет — протягиваю руку, чтобы обмакнуть указательный палец в его кровь, а затем открываю собственный кодекс и оставляю там отпечаток. Тщательно вытерев руку об его одежду, я расстегиваю рубашку и снова обмакиваю палец в свежую кровь, чтобы нарисовать ею на животе ромб в ромбе — древний индейский символ, символизирующий одновременно и глаз, и пупок. Давно, в детстве, это казалось смешным каламбуром, а теперь это делает меня быстрее, сильнее и дальновиднее.
Я снова вытираю руку, привожу в порядок одежду и отхожу в сторону, чтобы зафиксировать в записях имя, приблизительное время смерти и характер ранения. Какое-то время он еще остается жив (я бы сказал, частично жив) — и я остаюсь рядом с ним все это время, отсчитывая в уме секунды, чтобы затем указать, как долго он продержался после удара.
— Спасибо за предоставленную информацию, сэр, — я действительно признателен ему за его смерть.
Я ничего больше не трогаю. Вскоре его тело превратится в скелет, а его вещи, я уверен, вскоре еще послужат новым хозяевам.
Мне же пора спешить, пока другие люди не ушли слишком далеко. Придется действовать более тонко — и я предусмотрительно прячу Кодекс Умбра под одеждой.
Этнограф, русский и фокусник уже дошли до шахматного поля и торчат там, рассматривая статую и Епископа. Фокусник говорит что-то решительно и идет в сторону леса, собираясь, видимо, не идти по дороге, а следовать указаниям статуи. А ты уже знаешь, куда именно они указывают.
— Господа! — мне приходится позвать их, потому что бежать больше нет сил. — Господа! Как хорошо, что я вас встретил!
Перед тем, как жизнь покидает тело румына, тот вдруг вспоминает кое-что полузабытое.