«Все наши худшие открытия происходят в ванной…» (Стивен Кинг. Худеющий)
Ванная старост — особая ванная комната в Хогвартсе, которой могут пользоваться только старосты факультетов, старосты школы и приравненные к ним капитаны факультетских команд по квиддичу. Расположена ванная старост на пятом этаже, четвёртая дверь слева от статуи Бориса Бестолкового. В ванной старост действуют дополнительные чары: воду тут можно окрашивать в разные цвета и добавлять различные ароматы. Малочисленность пользователей даёт возможность побыть немного в одиночестве, а пушистые белые полотенца — почувствовать себя уютнее. Для того, чтобы войти в комнату, нужно произнести пароль.
Вместо ожидаемого удара ты вдруг пролетаешь сквозь стену, и падаешь на мраморный пол знакомой тебе ванной. Обернувшись на дверь, ты видишь, что она как будто тонет в стене. Миг — и она исчезает. Витражи на стенах стремительно темнеют, русалки на них испуганно прыгают в воду, и рисунки превращаются в камень Ты оказываешься заперт в помещении без окон и дверей, к тому же сейчас из-за исчезнувших окон здесь царит тьма.
От внезапности и быстроты произошедшего я не успеваю ничего предпринять, и первую минуту просто тупо наблюдаю за тем, как захлопывается ловушка. И вот уже наступившая темнота вгоняет меня в состояние паники. Я боюсь темноты. Я очень боюсь темноты. То же мне мракоборец, всегда в такие моменты думаю, что дед и отец ожидают от меня непонятно чего совершенно беспочвенно.
Вскакиваю на ноги, выхватываю палочку и выкрикиваю:
— Люмос Максима!!!
Ванная освещается ярким мерцающим светом, и я торопливо дергаю палочку из стороны в сторону, пытаясь высмотреть в тенях врагов.
— Что это еще за шуточки… — бормочу и оборачиваюсь к стене. Ощупываю ее, пытаясь найти, где была дверь. Никогда такой магии не видел.
Пока ты оглядываешься в потемневшем помещении ванной, никто не шевелится в тенях, ничьего присутствия ты не чувствуешь, похоже ты тут один. И дверь на стене тоже не прощупывается.
Спустя пару минут ты слышишь за стеной какой-то шум и тут мимо тебя на пол падает Эммелин. Девочка больно ударяется коленками о кафель, но в остальном она не пострадала.
— Ох черт! — испуганно хватаюсь за сердце, но разглядев, кто это вылетел из стены, ощущаю облегчение.
Ну да, магия крутого уровня, а Эммелин у нас отличница, почему бы и нет.
— Я ходил на множество свиданий, — вру я.- Но, признаю, ты самая изобретательная. И ванная — это очень смелый ход, — улыбаюсь и помогаю подняться ей на ноги. — Сильно ушиблась?
Эммилин ошарашена и напугана. Она мгновенно вскакивает на ноги и наводит на Адриано палочку.
— Ты с ума сошел? Более оригинального способа подкатить не нашлось? хотя, о чем это я. Швырять людей ради собственного веселья вполне в твоем духе!
Девушка оглядывается по сторонам. Вряд ли она ожидает увидеть здесь чудовище, но вот парочку друзей Адриано запросто. Так, для смеха с собой притащил.
Когда Эммелин наставляет палочку на однокурсника, сквозь стену пролетает еще одно тело — и оно сбивает на пол Адриано. Это Соломон.
— Ай-ай, извин… Адриано?! — Сол поднимается со старосты и помогает ему встать
— А…- тут он замечает Эммелин и её палочку, направленную на Адриано. Сол на секунду краснеет, вспоминая о деле, про которое говорил его обладатель парижской мантии.
Но зачем тогда записка? Эта шутка что ли? И тут ещё темно. Шикарный прикрол ничего не скажешь. Но он выглядел таким увлечённым по поводу свидания. Зачем ему звать Сола?
Отряхнувшись и окончательно запутавшись, Сол достаёт палочку, произносит:
— Люмос!
Затём достаёт из кармана записку, гневливо сунув её под нос внуку директора Хогвартса.
— Ты знаешь, что это? И давай без подколов, правда.
— Швырять людей? Да когда я!… — начинаю было возмущаться, но тут нечто на меня обрушивается, и я снова ударяюсь о кафель. Да что за день такой…
В лицо мне лезут рыжие кудри, и я узнаю Сола.
— Ты мне все сломал! — восклицаю, ощутив боль в локте и ладони.
А нет, тут только ссадины, но болят здорово. Ощупывая пострадавшую руку, все еще сидя на полу, и потому начинаю шарить вокруг в поисках оброненной палочки. Сол сунет мне что-то в лицо, и тут я уже не выдерживаю:
— Что вы заладили! Я что звал бы на свидание и Эммелин, и тебя, Сол?! Это как вообще называется? Мои вкусы видимо очень специфичны! Я тоже получил такую записку! Очевидно, что кто-то нас разыграл! И это был не я! Я вообще был уверен, что это Томас меня зовет…
"Ну, и немножко мечтал, что зовет меня сюда не Томас…"
— Хотел бы я посмотреть на того, кто решил так подшутить над обоими старостами, — поднимаюсьь на ноги. — Наверняка выбраться отсюда проще простого… Алохомора! — говорю, наведя палочку на место, где была двери.
Из палочки Адриано вырывается сноп искр, но желаемого эффекта заклинание не производит — двери по-прежнему нет.
Шон пролетает сквозь стену и падает на пол между Эммелин и Соломоном, пребольно ударившись коленями и содрав кожу на ладонях.
— Интересный эффект, — говорит Адриано, глядя на свою палочку. — Может, если еще поколдовать, сюда выкинет и Даниэля, и нашего декана? Кажется это заклинание называется "Тайное гриффиндорское сборище".
Буквально свалившись на пол на колени, я от неожиданности чертыхаюсь:
— Епрст! — сев на колени я смотрю на руки и вижу выступившую кровь и начинаю причитать, — ну вот, блин, ходи после этого, куда указывают записульки, Шон. В следующий раз тебя кентавры унесут.
Через несколько секунд я понимаю, что передо чьи-то мной ноги. Это заставляет меня вскочить и выпрямиться.
— О, вы тоже тут? Это тайная вечеринка гриффиндора?
Предположение Шона невольно вызывает у меня смех:
— А что! Отличное место для этого. Сол, Шон, вы же ни разу не были в этой ванной? Очень рекомендую — тут в каждом кране особая вода или пена. Всегда мечтал о пенной вечеринке!
— Ну да, это очень отличается от ванн обычных учеников… — бормочу я.
— Адриано, в другой ситуации я бы ни раздумывая нырнул в вашу легендарную ванну в Сочельник, честное слово.
Сол сделал пару шагов, постучав по стене.
— Но нам надо думать, как отсюда, чёрт возьми выбраться!
Голос парня звучал обеспокоенным, но нотки азарта от такой ситуации всё же проблёскивали. Бук откашлялся, пытаясь это скрыть.
— Все же получили эти записки, да? — Сро бросил взгляд на Эммелин и Шона.
Влетающие в комнату люди, вернее, тот факт, что это все еще происходит, выбивают Эммелин из колеи. Теперь это уже не похоже на безобидную шутку.
-Чертовщина какая-то, — шепчет девушка, после того, как у ее ног приземлился Шон. Она по инерции наклоняется, чтобы помочь ему подняться.
Какое-то время староста Гриффиндора стоит молча, слушая в разговоры ребят.
— Записки у вас с собой? — обращается она ко всем присутствующим. — Давайте их сюда, будем разбираться
— Д-да, я получил записку… — достаю из мантии листок бумаги. — Я думал, будет что-то интересное… А меня очень грубо толкнула какая-то девчонка, я так и не понял кто это.
Я встаю и подсвечиваю люмосом палочку, может на полу или потолке, или стенах что-то есть? Какой-нибудь знак.
— Да ради бога, — достаю смятую записку и отдаю ее Эммелин, а после присоединяюсь к Солу и пробую на стене поочередно все приходящие в голову заклинания:
— Аберто! Депримо! Диссендиум!
Если и они не помогают, пинаю стену ногой:
— Ешь слизней, дурацкая стена! — далее идут заклинания собственного сочинения. — Уберись! Исчезни! Верни дверь! Дверь воздвигнись! Все, я устал… — поднимаю обе руки в бессилии.
Направляю палочку на канделябры, может хоть они зажгутся, а то такая темень:
— Инсендио.
Поскольку для Шона оказаться в ванной старост в новинку, ему сложно определить, что тут уже было раньше, а что появилось нового. Он видит большой бассейн со ступеньками, в центре которого возвышается колонна со множеством золотых, серебряных и бронзовых кранов. Вода неподвижно отражает мечущийся свет от ваших палочек. Стены украшены какими-то грубыми каменными барельефами, которые изображают пруды и озера.
Заклятия Адриано и правда не срабатывают, на каждое из них, в том числе и сочиненное, он получает только искры разных цветов. Но заклинание огня срабатывает и ванная освещается мягким теплым светом многочисленных свечей.
Сол отдаёт записку Эммелин, а затем вращается на пятках, на пару секунд поражённый освещённой ванной.
— Тут всегда так? Ничего не изменилось?
Даниэль, все еще закутанный в мантию-невидимку, пролетает сквозь стену и сбивает с ног Соломона — теперь его очередь принимать на себя удар. Соломон же не может понять отчего упал на живот- так что клацнули зубы — он чувствует на себе тяжесть, но не видит, что именно на него обрушилось.
— Эээээ…..- многозначительно произношу я и чешу палочкой затылок, оглядывая ванную. У меня не так уж все и хорошо с памятью на детали окружения, поэтому я затрудняюсь ответить на вопрос Сола. Мне кажется, что все здесь всегда так и было. Я с некоторой беспомощностью смотрю на Эммелин, может, она что-нибудь заметит.
Как вдруг происходит настоящее нападение невидимой твари на моего друга. Я из лучших побуждений заслоняю собой Эммелин и вынуждаю ее отступить так, что она чуть не падает в бассейн.
— Покажись, гад! Риве… — запинаюсь, потому что в момент паники забыл заклятье. — Ревелио! — все-таки вспоминаю и навожу палочку на врага.
Заклинание, сбитое волнением, лишь приподнимает край мантии- невидимки, но этого оказывается достаточно, чтобы увидеть фирменную прическу Даниэля.
Пролетев сквозь стену, Ден продолжает двигаться по инерции, рискуя упасть в воду бассейна, если бы не Соломон.
— ¡Maldita sea! — выпаливает он от неожиданности.
Капюшон сползает полностью, предоставляя собравшимся парящую в воздухе голову Дена.
— Тихо-тихо! — он успокаивающе поднимает вверх руки — теперь видны и ладони с пальцами в кольцах, — Это всего лишь я.
Он стоял, переводя взгляд с одного напряжённого лица на другое. Адриано, Эммелин, Шон, Сол… Тут был весь Гриффиндор, оставшийся на новогодние каникулы — только декана не хватало.
— Странные у вас розыгрыши, ребята. Решили отметить Сочельник в столь приватной обстановке?.. — парень нервно улыбается, хотя на самом деле ему совсем не смешно.
— А мы тут не то, чтобы веселимся… — мрачно отвечаю Дену. — Видимо, ты не получал записки? Почему ты в мантии-невидимке?
Я признаюсь сам себе, что в любой другой день с превеликим удовольствием позависал бы тут. Уединение, бассейн, пена. Совсем не обычные душевые.
Или пофоткать тут! Ух.
— А отсюда только один выход?
— А ты видишь вход? — огрызнулся Ден в ответ, — И если бы я не получил эту чёртову записку, меня бы здесь и не было… А на такие встречи, про которые нельзя говорить кому-либо, я предпочитаю не ходить без подготовки, — он наконец стянул с себя мантию.
Успокоившись после гневной тирады, он снова оглядел собравшихся:
— Так значит, вы все тоже получили записки?
Когда Сол сбило с ног не понятное нечто, он тут же вскочио и выхватил палочку.
— Что за чертовщина? Невидимые… — после того, как с Дэна спала мантия, Сол засмеялся.
— Дэн, ну ты и напугал, ещё чуть-чуть и стал призраком ванны старост.
— Кстати, кто-нибудь разглядел кто на сюда толкнул?
— Ммм, мне кажется, это была девушка. Здоровенная и сильная! — выпаливаю я, пока топчусь на краю ванной. — Может, отгадка на дне?
Всё-таки, не выдержав, я достаю камеру и делаю пару снимков: витраж, вода, колонны, ребята. Без вспышки, потому что света свечей достаточно.
Эммелин держит в руках насколько записок — все они написаны одним почерком.
Девушка уже собирается применить заклинание, как нечто невидимое сбивает с ног Сола.
В момент, когда Адриано заслоняет ее собой, Эммелин хватается за его рубашку, то ли, чтобы удержать равновесие, то ли от страха, которым ее накрыло.
Записки падают на пол. Собирая их, девушка думает, что никогда ещё так не радовалась встрече с Даниэлем. По крайней мере не чужак и не чудовище какое-нибудь.
— Ревелио! — староста наводит палочку на вновь образовавшуюся стопку. — Апарекиум!
— Афроамериканка, — подтверждающе кивает Даниэль, складывая мантию, — Тёмная такая… и, главное, знала, кто я… — он нахмурился, — Не может же это быть простым совпадением, что все, кто здесь, с Гриффиндора.
Взглянув на Сола, он улыбается:
— Прости, брат. Я бы сказал, что в следующий раз буду аккуратнее, но надеюсь, что следующего раза не будет. Вы уже осмотрели ванную? Может быть нашли что-то необычное?
— Эффектное появление, Ден, — комментирую, картинно поаплодировав. — Если это и вечеринка, то похоже, никто из нас ее не организовывал. А эту тетку я впервые видел.
— Тут были окна. Хотя как выход я бы не спешил их воспринимать — отвечаю Шону.
— Я, честно говоря, в недоумении, как эта женщина тебя увидела, если ты был в мантии, — это снова Дену.
— Я в неё врезался, пока бежал сюда, — объяснил Диас, — Ты что, думаешь, что всё сейчас происходящее — моих рук дело?..
— Нет, ты что, Ден, уйми свой темперамент, мы все на одной стороне! — восклицаю, подняв перед собой руки.
— Я просто думаю, что это какая-то сильная волшебница, если и тебя рассмотрела, и нас тут всех так легко заперла. Думаю, если бы в школе проводились какие-то подобные игры для всего факультета, я бы знал, дед бы мне сказал… Так что, похоже… — говорю, ощущая от собственных слов огромную тревогу. — Похоже в школе посторонние. И они что-то задумали. Интересно, что с другими учениками?..
Заклинания Эммелин ничего постороннего не выявляют. После Ревелио над записками появляется облачко дыма в форме вопросительного знака — но это все, чего она добивается.
Никто из вас как будто бы ничего не делает, но в комнате вдруг происходит какой-то сдвиг — пол под ногами шатается, с потолка сыплется штукатурка. Толчок короткий — все вы остаетесь на ногах, но вверху под потолком по контуру помещения вдруг вспыхивает золотом надпись, сделанная стилизованным руническим шрифтом. Она гласит:
"Комната удержания. Авторская разработка Охозии Сатурналла. Каждая комната содержит ключ по своему вскрытию."
Покачнувшись на ногах, я снова выставляю перед собой палочку, на случай если сейчас это и впрямь будет вторжение уже настоящих врагов.
Как же мне оповестить деда о том, что тут такое происходит?
— Охозия Сатурналл? Это что еще за черт? — спрашиваю вслух, прочитав появившуюся надпись.
— Хрен его знает… Судя по всему — важный человек, раз смог провернуть такое в Хогвартсе. — пожимаю плечами, параллельно делая снимок потолка.
— Прекрасно, теперь мы знаем имя главного подозреваемого. Но он какой-то странный для преступника. Зачем он оставляет нам ключ? Это ведь значит, что мы можем выйти и накостылять ему! Похоже, это парень очень самоуверен… Что ж, он мне нравится, я намерен встретиться с ним лицом к лицу. Акцио, ключ! — поворачиваюсь к ванной и взмахиваю палочкой, раз уж все так просто.
После заклинания Адриано ничего не происходит. Возможно ключ следует искать как-то по иному.
— Может, нам стоит получше рассмотреть всё? Ничего не появилось нового? — спрашиваю остальных, огрядываясь по сторонам и заглядывая в воду. — Потайная ручечка?
Я начинаю осматривать краны, крутить инкрустированные камнями ручки. Наверное, мне это мало чего даст, но вдруг. Потом переключаюсь на стены. Выгляжу, наверное, как идиот.
— Ребята, кто тут умный, может быть вы знаете что-то про этого типа?
Эммелин подтверждает, что она также оказалась здесь стараниями темнокожей женщины, рассмотреть которую не смогла.
"Землетрясение" окончательно растрясает слабую веру в дурную шутку, которую с ними возможно кто-то играет.
Все гораздо серьезнее. И опаснее.
Золотистую надпись Эммелин успевает прочесть несколько раз и радуется, что Шон ее фотографирует.
— Отличная идея, Шон! Может быть стоит сделать побольше фото этого места? Когда выберемся, они могут пригодиться.
Староста оглядывает ванную, в надежде найти здесь изменения или какие-то подсказки- ориентиры.
— Разделимся? перероем здесь все для начала? Вдруг найдем что-то полезное для своего вызволения?
Она начинает осматривать мозаику по краю бассейна и краны, а затем перебирает полотенца и халаты, ощупывая их карманы.
— Надеюсь, что я, но я про него впервые слышу, — отвечаю Шону и с досадой вздохнув, что с ключом не вышло, присоединяюсь к нему в поисках.
Может это какой-то рычаг, который надо повернуть, или панель на которую надавить. Ощупываю барельефы и украшения стен, пытаясь найти, что тут нажимается или поворачивается.
— Ничего нового я тут не вижу, говорю же. Раньше были окна с витражами и голыми русалками, а теперь только стены.
— А что, если ключ под водой? — озаряет Даниэля.
Он присел на корточки у бассейна, хмуро глядя на отсвет их палочек в воде. Дело становилось серьезнее, чем он предполагал…
— Возможно, это сам замок шутит над нами? Может, этот маг был как-то связан с основателями?.. — думает вслух он, — И нам попало нужно нащупать потайную лазейку?
— У меня рубашка из Италии, я не стану в ней нырять, — сразу же отзываюсь, но идея Даниэля мне нравится, подхожу к краю, чтобы осмотреть дно.
Удача улыбается Эммелин — одно из полотенец сильно отличается от остальных. На нем она обнаруживает золотую вышивку в виде букв. Расправив его на вытянутых руках, она видит, что на нем вышит какой-то длинный текст.
— Эй, кажется, Эммелин что-то нашла! — хлопаю Даниэля по плечу и указываю на нее, а затем обхожу бассейн и через плечо девушки читаю, что там.
На полотенце вы обнаруживаете следующий текст:
"Я, Охозия Сатурналл, являюсь автором экспериментальной разработки для экспертного заключения с черновым названием "Комната удержания". Механика работы заклинания еще не изучена мною до конца. Дабы предупредить его использование до завершения работ и не допустить жертв, каждая комната снабжена ключом для высвобождения узников. Воспользовавшийся заклинанием в обход авторскому праву должен в судебном порядке возместить ущерб и утрату имущества пострадавшим.
Дабы выйти из комнаты удержания, узникам должно в указанном порядке совершить четкую последовательность действий, способную создать между волшебниками особые эмоциональные и магические связи и сформировать необходимый для появления двери баланс энергий. Количество действий зависит от количества попавших в темницу узников.
Седьмое действие — лишиться части тела.
Шестое действие — потерять сознание.
Пятое действие — пустить слезу.
Четвертое действие — получить ожог.
Третье действие — показать кровь.
Второе действие — поцеловать другого.
Первое действие — сломать палочку.
Начинать следует с первого действия, заканчивать тем, что соответствует количеству узников. Каждый должен внести вклад в освобождение.
Надеюсь, эта инструкция никогда никому не пригодится."
— Что ж! Все ясно! Нас пятеро, значит, надо выполнить пять пунктов, — объявляю и картинно приглаживаю волосы, когда Эммелин на меня смотрит. — Так и быть, я готов взять этот поцелуй на себя. Ради общего блага, Эммелин, — продолжаю доверительно.
— А вообще, если и мы и впрямь собираемся действовать по инструкции незнакомого маньяка, то нам стоит отдать Эммелин пункт про поцелуй, а между собой по-мужски раскидать увечья. И бросить жребий на вопрос про палочку…. И… Признавайтесь, кого тут легче довести до слез?
— Кровь или ожог я могу взять на себя. Раны можно залечить, а палочку, особенно в такой ситуации, я терять не хочу, — мрачно говорит Ден, — Это всё равно, что седьмой пункт. Вот черт…
Он принялся взволнованно ходить из стороны в сторону, кажется, пытаясь что-то просчитать.
— Предполагаю сначала всё-таки осмотреть ванную. Возможно мы действительно найдем какой-нибудь выход… Вроде потайного хода или канализации в конце концов… Кто знает, чья это задумка и чего ещё он от нас потребует? А если бы нас здесь было семеро?..
— Никто не хочет терять палочку, — отвечаю другу, крутя в пальцах свою и глядя на нее задумчиво.
— И не думаю, что седьмой пункт такой уж страшный) Обрезать ногти или прядь волос — это ведь тоже часть тела, к чему сразу так кровожадно?
Подхожу к краю бассейна и слежу на передвижениями Даниэля.
— Если тут и были выходы, они все перекрыты, я уверен. Я же говорю, тут раньше были окна, а едва я сюда попал — они все затянулись. Наверняка если и был тайный ход, его тоже теперь нет.
— И то верно, — произносит Ден задумчиво, рассматривая потолок, — Ладно. Тогда… Эммелин, — он обернулся, — Ты девушка, — про себя он сразу же ударил себя рукой по лбу: ну сказал — очевиднее не придумаешь! — И староста… — тут же добавил он, — Поэтому справедливо будет первой решать тебе. Что бы предпочла ты — слезу или поцелуй?
— Второму… Нужно решать Шону, — продолжил парень, — Он у нас самый младший. А что останется, предлагаю поделить между собой, синьоры, — обратился Даниэль уже к Адриано и Солу.
Староста взволнованно приподнимает найденный халат, чтобы все увидели ее находку.
Прежде, чем кто-либо успевают подойти, она начинает читать. Абсурд происходящего мешает уловить суть.
Что значит- лишиться части тела?
Как всегда ситуацию спасает болтливый Адриано. Он способен преподнести любые факты более мягко и не даёт поселиться панике.
— Я бы предпочла заплакать, — отвечает Эммелин на вопрос Даниэля,- в этой ситуации не составит особого труда. Но , на всякий случай уточню, кому в таком случае достанется поцелуй?
— Не поймите меня неправильно, — говорю я, зажав палочку в кулак. — Я тоже считаю, что все надо делать справедливо, но… Нам надо подумать о том, как будет разумнее для нас всех. Я имею в виду подумать над военной стратегией. То есть вдруг нам и впрямь удастся открыть дверь, а там — засада. Я думаю что стоит пожертвовать палочкой того, кто слабее, как потенциальный боец, — кошусь на Шона. — Не подумайте, что я считаю, будто кто-то тут лучше или хуже и ли вообще заслуживает того, чтобы его палочку сломали… Но нам надо действовать как будет лучше в чрезвычайной ситуации.
— Эмми дело говорит, — смеюсь на ее слова. — Не станут же парни целоваться друг с другом. Будет честно если она сама себе выберет с кем.
Ну и интересно конечно, кого она выберет. Всегда подозревал, что ей нравится Даниэль.
— Ребят, я, конечно, понимаю всё, но я не смогу без палочки… мне отец башку свернёт, потому что купить новую будет не очень просто, — начинаю мямлить, возможно, я достойный кандидат для пускания слезы, — может кто-то побогаче будет ломать палочки? Я согласен и кровь пустить, у меня и так, — показываю ободранные руки, — она уже выступила.
— Мы с дедом купим тебе новую, — тут же отзываюсь я. — Еще покруче и подороже, чем эта. Даю слово. Это очевидно, что мой дед компенсирует потерю тому, кто это сделает. По сути же, все остальные задания — пустяк. Подумаешь порез, подумаешь ожог. Но с палочкой и правда нужно обдуманно поступить.
— Тогда я согласен, — Надеюсь, на Адриано можно положиться. — Что дальше?
— Я должен пожать тебе руку, это очень смело, правда, — подхожу к нему. — Я сдержу свое слово, обещаю.
— Ты тогда держись позади нас, мы будем тебя защищать, и не суйся вперед, хорошо? — кладу ему руку на плечо. — И кстати, будет круто, если тебе удастся сфоткать злоумышленников. Тогда твои фото попадут в Пророк, ручаюсь.
Вот вляпались так вляпались!
Разве могла подумать Эммелин, что ее первый настоящий поцелуй будет таким — со случайным человеком, кучей свидетелей и страхом остаться в этой комнате навсегда.
Девушка закрывает глаза и набирает побольше воздуха с грудь.
А затем почти шепотом начинает считать, по очереди указывая пальцем на каждого из парней:
Эна-Бэна-Рэс
Квинтэр- квантэр- жэс
Эна- Бэна- рыба
Квинтэр- квантэр- жаба
Считалочка заканчивается на Адриано.
Любой вариант был бы ужасен. Но этот просто щудовищен.
Сол молча следит за эволюциями в комнате, надписями и решениями. Даниэль и Шон готовы к боли, за Адриано мозговой штурм, а за Эммелин выбор.
— Слеза за мной — сказал Сол. Было довольно просто понять, что парням будет проще сделать себе больно, чем заплакать. Адриано любит рисоваться, демонстративная жертва ради других в его стиле. А Дэн просто, Дэн просто не тот парень. Ему будет легче принять боль.
— А ещё мне кажется, что кем бы ни был этот Охозия Сатурналл, или эта, не важно. На одной только комнате он не остановится.
— Тогда Адриано правильно решил насчёт палочки, — согласился он с Солом,- Спасибо, Шон. Этот поступок точно не останется незамеченным.
Засунув руки в карманы, он задумался. Выбор был прост — всего лишь кровь или ожог.
Когда считалочка заканчивается на мне, я воодушевляюсь, мгновенно просияв, но тут же стараюсь напустить на себя равнодушный и серьезный вид, чтобы Эммелин не передумала.
— Я с достоинством приму твою жертву… коллега, — сдерживать улыбку мне при этом все равно трудно. Вот это удача!
— Сол, ты просто… ты просто настоящий друг. Это будут слезы храбрости. И мы никому не скажем, правильно я говорю? — оглядываю остальных, ища поддержки.
— Ден? — вытягиваю к его сторону кулак. — Камень-ножницы-бумага? Кто победит, тому порез?
— Правильно, правильно, — напустив на себя улыбку говорит Сол, а потом улыбается Шону.
— Сливочное пиво за мой счёт, — улыбается он.
— Даже если у тебя будет новая палочка, расставаться со старой… А это, может подбодрит
Мне кажется, что поддержка старших ребят выбьет из меня сейчас слезу. Палочку очень жалко, она мне очень нравится… но, признаюсь, мне было бы куда страшнее потерять свой фотоаппарат. Его мне подарил брат, когда я поступил в Хогвартс.
— Всё хорошо, правда. — я стараюсь улыбаться максимально оптимистично. — Я верю, что вы не дадите меня в обиду, да и от мне в качестве фотографа намного больше толку, чем от волшебника.
— Давай, — охотно соглашается Ден, — И поскорее выберемся отсюда! К сливочному пиву для Шона, к победным лаврам для всех! — он коротко смеётся, — По крайней мере мы сдвинулись с мёртвой точки, — объясняет парень своё воодушевление окружающим.
Он подходит ближе к Адриано и встряхивает рукой, закатывая рукав мантии.
— Камень, ножницы, бумага… — начинает он, на каждый слог треся кулаком.
Машу кулаком в такт и выбрасываю ножницы.
Это я предлагаю тебе выбрать, Ден, победишь или нет
Ден вскидывает раскрытую ладонь — "бумагу". На мгновение в ванной повисает тишина.
— Что же, победила дружба. У тебя очень нежная кожа, так что я забочусь о тебе, — подколол его Ден, — А если серьезно… Это лучше, потому что ты сегодня наш лидер и стратег. Если есть что-то опасное вне стен этой комнаты (а это Хогвартс, так что в любом случае есть!), то тебе нужно будет сохранять рассудок, а боль может отвлекать, — он улыбнулся и по-дружески хлопнул Адриано по плечу.
Скорее всего, это будет магический ожог — другого выхода он не видел. Излечимо, как и многое в мире магии, но малоприятное.
Да я как будто зелья везения выпил — и в любви, и в играх везет!
— Как это по-джентльменски… — фыркаю насмешливо, но потом смотрю на Дена удивленно. Лидер и стратег? Я?.. Неужели я похож на того, кого можно так назвать? Как это вообще случилось? Я ведь просто болтаю больше всех — как можно на такого, как я, подобную ответственность вешать?
Смотрю на остальных. Наверное, это потому что я староста. Раз уж дед это на меня навесил, надо выполнять. Но меня так трогает, что Даниэль в меня верит, что я готов едва ли не расплакаться, освободив Сола от подобной участи.
— Ну… Ладно… Тогда поехали?.. — не слишком уверенно говорю я, шлепнув палочкой по ладони. — Строго по списку. Мы обязательно выберемся отсюда, ребята, и поможем остальным.
— П-поехали, — уже с меньшим энтузиазмом говорю я. — Минутку только!
Я решаю сделать снимок полотенца с текстом, а так же своей палочки. На память что ли…
Затем, чувствуя, как покрываюсь мелкой дрожью, я беру двумя руками палочку за оба конца. Пробую погнуть её слегка в разные стороны, не надеясь услышать треск. Мой взгляд поднимается на ребят, быть может, сейчас кто-то выйдет и прекратит этот цирк? Ну, пожалуйста?
— Я смогу, — говорю больше себе, чем остальных, подбадриваю, сильнее сгибая волшебную палочку, — ну давай!
Палочка начинает предательски трещать и моё сердце пропускает удар. Дурацкий кусок дерева оказался таким важным для меня? Почему я так боюсь довести дело до конца?
— Да блять! — я зажмуриваюсь и прикладываю значительную силу и то, что на мой взгляд должно было тянуться вечно — случается за долю секунды.
Когда я открываю глаза, в каждой моей руке по деревянному обломку волшебной палочки.
— В-всё?
Я растеряно смотрю по сторонам, надеясь на то, что что-нибудь это да даст.
Едва палочка переламывается, в глубине колонны с кранами слышится громкий звук, как будто там сдвинулось что-то тяжелое и каменное.
— Молодец! — подбадривающе говорит Ден, — Кажется, оно началось…
Он сам выглядит очень взволнованно. И если бы он был один, вряд ли бы переживал всё происходящее так спокойно.
— Всё будет хорошо, — он улыбается и несильно сжимает плечо Шона, стараясь как-то поддержать товарища.
Мне радостно от того, что перелом палочки запустил хоть какой-то механизм, но очень досадно, что именно я остался без неё.
— Спасибо, — я смущаюсь от такой поддержки и, кажется, начинаю покрываться пятнами румянца.
Обломки палочки я прячу в карман мантии и беру в руки своё главное оружие — фотоаппарат. Нужно сделать как можно больше снимков, чтоб в случае чего у нас были доказательства этому происшествию.
Наблюдать за тем, как Шон пытается сломать свою палочку, мучительно — не представляю, что бы я чувствовал. Моей собственной палочке уже почти сотня лет, она принадлежала бабушке, и в ней редкая начинка в виде волоса вейлы. Вторую такую я бы точно не нашел. Да и Шон второй своей не найдет, они же все уникальны.
— Спасибо, Шон, это самый крупный вклад в операцию по спасению школы от Гриффиндора. Никто об этом не забудет, — произношу вслух.
— Работает! Правда, работает! — восклицаю с воодушевлением, заслышав скрежет. — Мы на полпути к свободе!
Оборачиваюсь к остальным и, натолкнувшись на лицо Эммелин, стараюсь поумерить пыл. Вот будет номер, если в последний момент она меня толкнет и закричит "Ни за что! Не могу!" Надо быть посерьёзнее, чтобы у нее таких порывов не возникло.
Смотрю на нее вопросительно.
Адриано повезло, что он не стал шутить и бахвалиться, иначе целоваться бы ему с самим собой! Я сердито смотрю на него, а затем такие же взгляды достаются остальным.
— Вы все отвернетесь, — сообщаю я свой ультиматум.
— А ты, — я смотрю на Шона немного мягче, ведь он и так потерял палочку, а теперь я собираюсь отнять у него второе его оружие, — на время отдашь мне свой фотоаппарат!
Мне хочется потребовать, чтобы в дополнение он уничтожил все снимки, сделанные в гостиной. Но об этом я лучше попрошу его как-нибудь лично, когда все закончится. Не хочу, чтобы осталось хоть какое-то напоминание о том, что нас с Адриано связывало в этот Сочельник нечто большее, чем обязанности старост.
Даниэль безмолвно поворачивается. Хотел подколоть Адриано, мол, и ты повернись, но вовремя остановил себя — о таком не шутят — ни в таком месте, ни в такое время, ни в такой ситуации… Эммелин, наверное, очень неловко, а поцелуй — такая же жертва, как кровь или ожог. Как и они все, она отдаёт частицу себя.
Юноша глубоко вздыхает и даже закрывает глаза. Нахмурившись, он так и стоял, нервно вертя в руках палочку на случай, если что-то должно пойти не так.
Наверняка ей бы было проще, если бы я сам все сделал, мне не так уж и трудно — но наверное тут все-таки надо, чтобы именно она решилась. С каждого по действию.
— Могу тоже закрыть глаза, — говорю ей громким шепотом, когда все отворачиваются.
Ох, нихера ж себе запросы! Я чувствую, как краснею от возмущения.
— Ага, щас! — отвечаю на заявление девушки. — Так и отдал. Я не буду тебя фотографировать, могу даже уйти в другой угол купальни. Но никто. Никто не возьмёт мой фотоаппарат. Извини.
Я ухожу в другой угол и отворачиваюсь, присаживаясь на скамейку. Целуйтесь там уже. Большое дело, тоже мне. Подумав о поцелуе я краснею ещё больше.
Стоя напротив Адриано, я несколько раз осматриваюсь. Если это не может произойти иначе, пусть хотя бы никто не смотрит.
— Замолчи! — отвечаю Адриано тихим шепотом в ответ на его предложение.
Подхожу к нему совсем близко и все не могу решиться. Но стоит мне рассердиться на саму себя, как я взлетаю на цыпочки и наши губы соприкасаются.
Через секунду я уже смотрю в стену, отвернувшись ото всех. Не хватало еще, чтобы они видели, как я краснею или, может быть, даже… слишком часто моргаю, пытаясь сдержаться.
В бессейне снова что-то громыхает, скрежет прокатывается и по закаменелым окнам.
— Воу! — на мгновение Дену кажется, что он видит всплеск воды воды в бассейне и отступает от него подальше, чтобы не намочить себе ноги.
Он разворачивается, ещё более воодушевлённый, чем раньше.
Эммелин, твои поцелуи двигают стены и поднимают волны! — хотел сказать парень, но, видя состояние девушки, вместо этого произносит следующее:
— Эммелин, ты молодец. Не волнуйся — мы ничего не видели. А значит, ничего не было. Спасибо, что помогаешь нам. Адриано, теперь твоя очередь.
— Зачем тогда об этом говорить?! — я прохожу мимо Даниэля, обдавая его преисполненным возмущения сквозняком.
Поравнявшись с Шоном в дальнем углу купален, сажусь на противоположном конце скамейки. И близко, и далеко одновременно, мы ждем, пока остальные внесут свой вклад.
Тут уж не улыбаться я не могу хоть убивайте меня, хорошо, что Эммелин отвернулась и не видит. Я поцеловался с самой неприступной девушкой факультета — это войдет в шорт-лист моих лучших воспоминаний. Конечно я никому об это не расскажу. Кроме Томаса.
На волне этих мыслей я даже не слышу, что комната продолжает что-то вытворять. Зато слова Даниэля слышу прекрасно. Смотрю на него возмущенно — а еще друг называется!
Как это — не было?! Было! И ещё как! Я все видел — и глаза не закрывал!
Но все же мне хватает ума не возмущаться вслух. Да и что бы я сейчас ни сказал Эммелин — прозвучит сомнительно. Поэтому оглядываюсь вокруг, разыскивая об что бы мне порезаться.
— Акцио, бритва! — зову, взмахнув палочкой — тут же должны быть бритвы для старшекурсников?)
— Извините, синьора, хотел, как лучше. Зато теперь ты злишься, а злость всегда отвлекает, — фырчит он, тем не менее чувствуя себя виноватым.
Среди мыльных принадлежностей действительно находится старинная опасная бритва — раскидав мыльницы и мочалки, она летит к старосте.
Заполучив оружие, я сначала проверяю не выглядит ли оно попользованным — если на нем остались следы пены или бррр чужие волоски, ни за что не стану им резаться. Но здешние инструменты наверняка должны очищаться домовиками.
Если все в порядке, то я отворачиваюсь, чтоб не смотреть и провожу по лезвию подушечкой пальца.
Лезвие выглядит вполне прилично, домовики действительно присматривают за здешними вещами — оно еще и острое, ты даже не чувствуешь боли, а когда смотришь на руку, видишь как на пол с пальца падает красная капля.
Механизмы комнаты вновь двигаются, черед Даниэля.
Я перестаю пялиться в стену, когда ребята и девушка начинают шуметь. Наконец-то это дурацкое испытание закончилось! Когда Эмеллин садится на ту же лавку, я стараюсь не смотреть на неё. Мне неловко.
Я встаю и подхожу к остальным. Успеваю поймать в кадр левитирующую бритву.
— Вас можно фоткать? — немного небрежно спрашиваю я.
— Шолько когжа я в кжасивом ракурсе, — отвечаю Шону, засунув кровящий палец в рот и подбоченясь на всякий случай. Бритву бросаю под ноги за ненадобностью.
Я фоткаю Адриано во время пореза и с пальцем во рту.
— Кто следующий?
Пока Шон фотографирует Адриано, Даниэль подходит к висящим полотенцам и какое-то время рассматривает их.
— Я следующий, — говорит он, сдергивая одну тряпок с перекладины. Затем парень подходит к бассейну и опускает один из концов ткани в холодную воду. Не удержавшись, он широко улыбается фотографу: — А меня сфотографируешь? Говорят, на огонь можно смотреть вечно, а я ведь такая страстная натура! — Ден нервно смеётся, стараясь шутками перекрыть своё волнение — не так просто готовиться к боли, — Ладно… — он становится более серьезным, даже мрачнеет, после чего вздыхает и наводит палочку на сухой край полотенца: — Incendio.
Когда ткань загорается, Ден подносит к ней ребро ладони. Шипение перерастает в стон и гриффиндорец засовывает в рот галстук, стараясь перекрыть нежеланный звук таким образом. После чего парень, тяжело сопя, опускает горящий край полотенца в воду. Ту часть, которая не пострадала от огня, Даниэль прижимает к пострадавшей коже.
Проделав все эти операции, он поднимается на ноги и выпрямляется.
Едва на коже Даниэля появляется волдырь, комната снова грохочет.
Сол хотел подбодрить каждого: и Шона, отдавшего жертву самую большую ценность волшебника, и Эммелин. Хоть он и знал её не слишком близко, но понять, какое это было для девушки испытание было не трудно. Он никогда не будет напоминать ей об этом. Зато о геройстве Дэна он точно вспомнит — самого себе обжечь, не каждый сможет. К Адриано в этой ситуации он не испытывал такого сочувствия, зато приисполнился уважения. Надо же, не стал ведь измывать, хорохориться не стал. Браво, гордость Гриффиндора.
Итак, подбодрить хотелось всех, но Солу надо было заплакать. А это нужно было сделать молча, привлекая как можно меньше внимания. И вот, когда настала очередь Дэна, Сол достал свой блокнот с рисункам и отлистал почти к началу. Парень начал в него вглядываться. Когда его сосед по спальне закончил истязать себя, Сол вздохнул как можно тише.
Слёзы начали капать на пол ванны старость. Громче, чем нужно и больше. Парень хотел выдавить всего пару слезинок. Но остановится вышло не сразу.
Он быстро вытер глаза рукавом.
Наверняка с пальцев во рту я смотрюсь как придурок, надо будет попросить Шона сначала показать фотки и приплатить, чтоб какие-то не печатал и уничтожил. На манипуляции Дена смотрю со смесью страдания и все же интереса. Я бы наверное выбрал Релашио. Но черт знает, что хуже — обварить руку или обжечь.
— Знаете о чем я подумал? Фигню мы какую-то на дуэльном клубе изучаем. Надо будет внести предложение налечь на заживляющие чары. Ну вот кто-нибудь знает как теперь все это убрать? — трясу рукой и показываю на Даниэля.
Невольно перевожу взгляд на Сола, услышав из его угла несколько вздохов и открываю от удивления рот. Как? Уже? Как он это сделал? Что там у него в блокноте на первой странице? Пожалуй, отныне для меня это будет загадка номер один, и я не успокоюсь, пока не узнаю, что за секрет он хранит.
Повторяющий грохот за стенами вызывает у меня тревогу, и перспектива снова вернуться в компанию дикарей-сокурсников не кажется такой страшной.
Пока Даниэль позирует Шону, я расстаюсь со скамейкой и присоединяюсь к остальным. Я все еще держусь чуть позади, но внимательно слежу, чтобы никто не переборщил с увечьями.
Как староста, я должна следить, чтобы все остались целы. Даже те, кто ведут себя бестактно.
Слезы Сола вызывают волну скрежета в стенах комнаты, и вы даже не можете понять, где конкретно что-то гремит — зловещие звуки доносятся со всем сторон. Прекращаются они довольно внезапно. Одновременно с этим одна из каменных панелей, закрывающих окна, отъезжает вниз. В ванную мгновенно влетает порыв морозного ветра, задувший все свечи и принесший вихрь снежинок.
Если выглянуть из окна — очевидно, что выход вы получили сомнительный. За подоконником открывается снежная бездна между вашей башней и совятней. Слева идет арочная галерея но допрыгнуть туда просто невозможно.
Я не выбываю делать снимки, избегая при этом Эмеллин. Даниэль выглядит жутковато, но должно получиться очень красиво: рука, облизываемая огнём. Фигура Сола затемнена и слез на его лице не видно. Но я бы и не хотел, чтобы кто-то ещё их видел… Такой интимный момент хочется оставить только в памяти.
Когда открывается проход, я не забываю сфоткать и его. Вообще, я чувствую себя репортёром! Это не может не вдохновлять.
Но выход оказывается… бесполезным?
Как нам отсюда выбраться?
— М-может призвать мётлы и улететь отсюда? Или позвать сову и отправить письмо с просьбой о помощи? — начинаю перебирать варианты.
Сол не замечает действий Шона, так как поднимает голову, чтобы слёзы вкатились обратно. Затем он слышит скрежет и…
— Окно. — заключает он.
— Я так и думал, что на этом всё не закончится
Я, как и все, подхожу к открывшемуся проему и тоже ощущаю разочарование. Все было зря! Зря Ден себе руку жег! Зря я вынудил Шона палочку сломать! Но поцелуй вот конечно был не зря… Хоть я его и не заслужил. Вот тебе и лидер и стратег! Ну и кто спрашивается будет нападать на нас из этого окна? Вот тупица…. Повелся на этого Охозию дурацкого…
Мрачно смотрю на открывшийся зимний пейзаж, ощущая, как ветер остужает горящее от злости на себя лицо. Но я слышу, что рядом говорит Шон и восклицаю:
— Ну конечно! Все правильно, Шон! Это гениально! — я обхватываю его за шею и радостно ерошу ему волосы, а затем привлекаю к себе второй рукой и подошедшего Даниэля.
— Ден, ты должен позвать свою метлу! И Эммелин тоже! А ты, Сол, свою сову. Подойди сюда сейчас же и позови ее, она тебя наверняка отсюда услышит! Мы отправим послание деду, напишем, что в школе чужие! Даже если мы не слезем отсюда сами — он будет знать и спасет нас, понимаете? Шон, может и у тебя сова есть? Мы бы могли и в министерство моему отцу написать сразу.
— Заживёт, — отмахивается Ден, — Тут только травы и зелья помогут. Заклинаниями я могу только кости вправлять, — он нервно усмехается, — Так что надеюсь, что мы скоро окажемся… — он не договаривает фразу, так как пошатывается от нового грохота — он не ожидает, что Сол закончит со своей частью так быстро. Вопрос с альбомом его интересует не меньше, чем Адриано, но решение о том, чтобы рассказать об этом, он оставляет на волю самого Сола. Чужие тайны — это чужие тайны, дело личное. Особенно такое, которое заставило его испытать такие чувства.
Ден не рискует повторять печальный опыт с Эммелин, да и сказать ему на это было нечего.
— Твою мать! — выдаёт он, первым подходя к окну. Украдкой убаюкивая пульсирующую руку, он тем не менее рад холоду, как никогда раньше, — Не знаю, кто этот Охазия, но то, что он делает с замком…
Повернувшись к остальным гриффиндорцам, он задумчиво предлагает:
— Можем попробовать призвать метлы. А там долетим до ближайшей башни. Уж окно будет разбить не так сложно, как открыть эту комнату… — он усмехается, но сердце в груди начинает биться быстрее — от волнения и радости.
Первая часть позади.
Они справились.
Теперь нужно не оплашать и дальше. Ошибка на такой высоте грозит завершиться летальным исходом. Вернувшись к окну, он осторожно заглядывает вниз.
Гул ветра уносит слова Дена — он слышит предложения друзей уже после того, как отходит окна и кивает.
— С совой — это хороший план. Предлагаю также наложить на нас согревающие чары — возможно, мы сможем разведать ситуацию в замке? Облететь хотя бы ближайшие башни — может, кого-то с других факультетов держат там? Я думаю, должно получиться… Acio, Молния! — на последних словах он вскидывает руку с палочкой, направляя её в окно.
Ожидая, когда сработает заклинание, Ден разрывает полотенце и накладывает на него связывающее заклинание, таким образом закрепляя повязку, чтобы было удобнее держать метлу.
Не успевает Адриано договорить фразу, как Сол подбегает к окну и вопит:
— Хинэйни, Ипр!! Хэнэйни!
Затем поворачивается к остальным.
— Думаю, ты прав, Адриано, должно получится. И ещё, мы должны быто начеку, если нас придётся отсюда, ну, вылетать. Мало ли, на что ещё…
Сол смотрит на карман Шона, Ожог Дэна, всё ещё красную Эммелин, затем на Адриано
— На что ещё он способен… Я, я не хочу, чтобы нам пришлось ещё чего-то лишаться, — Сол слегка поёжился
Ворвавшийся ветер вынуждает обхватить себя руками. Всегда такие уютные и теплые купальни становятся совсем чужими. Не знаю, смогу ли я снова расслабиться здесь когда-нибудь.
Мальчики рассуждают очень здраво. Они как будто стали старше.
Удивительно, какие вещи происходят с людьми во время испытаний.
Сначала я незаметно орудую палочкой, чтобы наложить на всех согревающие чары и представляю шерстяные шарфы, свитера, рукавицы и носки. И только после этого я подхожу поближе, чтобы оказаться в одном рядом с ребятами и призываю метлу:
— Акцио, Чистомет!
Меня тревожит предстоящий полет, я волнуюсь не за себя. Ловцы и не на такое способны, но другие к этому не привыкли.
— Д-да, я могу позвать свою сову! — говорю я и, высунувшись в окно и сунув два пальца в рот, пронзительно свищу — брат научил.
Когда Эмеллин накладывает согревающие чары, я благодарю её, и мне становится намного приятнее находится рядом с окном.
Совы, дремлющие в совятне, немедленно реагируют на голоса хозяев и пикируют к вашему окну. Всей серьезности ситуации они не понимаю, а потому сразу ищут в руках Сола и Шона лакомства. Метел пока не видно.
Вдруг стоять перед окном становится намного теплее, и я не могу понять, в чем дело, пока не вижу, как позади Эммелин тихонько над нами колдует. Я бы даже не додумался:
— Из тебя когда-нибудь выйдет классная жена, Эмс, — говорю ей в качестве благодарности, даже не подумав как это звучит после того, что мы с ней только что делали.
— Сол, нам понадобится твой блокнот. И надо придумать что писать, чтоб было видно, что это не шутка. Типа "В школе посторонние. Они заперли весь Гриффиндор в ванной старост.". Не знаю, добавлять ли в конце "Помогите", наверное прозвучит так, будто нас уже убивают… И в Министерство что-нибудь в этом духе.
От волнения Ден даже не замечает тепла, явно нервничая, что метел нет так долго.
— Acio, Молния! — повторяет он, — Carpe Retractum, Молния! Mobiliarbus, Молния!
Парень замирает, нервно стуча палочкой по ладони, кажется, вспоминая другие приманивающие заклинания, тревожно вглядываясь в затянутое облаками небо.
— Нам нужно как-то обезопасить сов, чтобы они долетели до адресата, — хмуро добавляет он, — Если в школе посторонние — что мешает им перехватить наше послание? Возможно, отталкивающие чары или заклинание невидимости? — обращается он, развернувшись к друзьям.
Пропустив мимо ушей очередные высказывания Адриано, которому я при первой же возможности подарю леденцы, лишающие голоса, продолжаю попытки призвать метлу.
— Что-то не так!
Неужели Хогвартс уже полностью захвачен?
Даниэль кивает.
— Возможно, комната хочет, чтобы мы выбрались по-другому? Допустим, построили мост… Или… Использовали парящие чары? — от этой мысли внутри гриффиндорца всё холодеет. Он, конечно, использовал их и раньше, но никогда — на такой высоте.
На парящие чары Даниэль немного размахнулся — все таки ученики способны только поднимать палочкой небольшие предметы или максимум — поднять врага вверх-тормашками. А прям парить умел только Воландеморт)
В книге спрыгивал с башни один раз Снейп — но то ж взрослый и опытный волшебник, а вы только Пятикурсники.
Наверное Даниэль имеет в виду амортизацию при падениях на квиддиче. 🙂
Заслышав, что задумал Даниэль, я немедленно оттягиваю его за рукав от окна:
— Ещё чего удумал! Я тебе не позволю из окна прыгать! Главное отправить сову, раз уж нормальной двери нет. Убиваться сейчас не обязательно, тут же не пожар!
Поймав свою совушку, которую я назвал Банни, потому что очень хотел зайчонка, я достаю ей из кармана вкусняху. Этому меня тоже брат научил. А то птица могла обидеться и клюнуть.
— Банни, крошка, дело очень серьёзное! — говорю, глядя прямо в совиные глаза. — Это письмо необходимо доставить министру магии как можно скорее!
Я хватаю листок и пишу, надиктовывая: "Хогвартс в опасности, ученики заперты в ловушках. В школе посторонние. Преподаватели неизвестно где. Помогите. Ученики гриффиндора заперты в купальне старост."
— Надеюсь, всем так нормально? — спрашиваю у всех.
Осталось привязать послание и отправить сову, если нет возражений.
Киваю удовлетворенно, просмотрев записку:
— Думаешь остальные тоже заперты? Впрочем, да, логично, разве все мы получили записки, то что мешало отправить их и других факультетам…
Коротко и немного мечтательно вздыхаю — как жаль, что нас не заперли с Пуффендуем…
— Пусть несет ее диреткору Хогвартса, где бы он ни был. А защитных чар для сов я честно говоря не учил…
— Я не могу сидеть на месте. Что-то не так. Если комната открыта — мы должны выбраться. Должен же быть способ, это логично. Если учеников заперли, а помощи за всё это время от преподавателей не поступило… — он хмурится, — Либо Хогвартс действительно захвачен… Либо это дело рук самих преподавателей. Задумайтесь: утро пошло не по плану, к началу обеда они опоздали. Если кто-то захватил школу — зачем ему удерживать каких-то школьников, ещё и таким способом? Проще было бы всех нас убить, — мрачно заканчивает он, — Здесь должна быть какая-то хитрость.
Мне становится не по себе от размышлений Дена. Я выпускаю Банни в окно.
— Откуда мы знаем, что за извращенцы нас сюда посадили… И мы не знаем, что с остальными факультетами…
— По крайней мере, если они оставили нам хоть какой-то выход, они хотят, чтобы мы выжили… — Ден разводит руками, — И если бы выход не был не через окно, то вряд ли бы они стали убирать их с самого начала.
Когда сова вылетает, вы замечаете, что по арочной галерее кто-то идет. Фигура закутана в мантию с капюшоном. Привлеченная полетом совы, она поворачивается в вашу сторону и явно замечает вас. Прежде, чем вы хоть что-нибудь предпринимаете, чужак выбрасывает вперед палочку и что-то выкрикивает.
Окно мгновенно захлопывается.
— Ты такой пессимист, Даниэль, что ты сразу "убить"?.. — начинаю было я, но осекаюсь, когда вижу, что кто-то движется по галерее.
Сначала я ощущаю радость — наконец-то! Мы сможем позвать на помощь! Но потом я понимаю, что это кто-то незнакомый. Ни на кого из учителей вроде бы не похож. И уж тем более я в этом убеждаюсь, когда он поворачивается к нам и пуляет каким-то заклинанием. Я приседаю и тяну за собой Шона, который стоит ближе всех. А после становится темно, и в первую секунду мне кажется, что он нас всех и правда убил.
Сол как стоял с блакнотом в руке, таки и остался стоять. Он хотел было вырвать лист, но темнота на пару секунд паоализовала его. Ипр что-то резко выкрикнул, Сол почечал своему филину подбородок.
— ОООО, не снова!
— Алохамора, — выкрикнул парень, направив палочку на окно.
Отскакивая от окна, Даниэль машет палочкой, от неожиданности забыв произнести заклинание:
— Protego! — вскрикивает он уже на пути к полу, больно приземляясь на копчик, — Агрх…
Морщась, он поднимается, потирая здоровой рукой ушибленную часть тела.
— Никого не задело? Все целы? Lumos, чёрт побери!
Договорился, — с ужасом думает юноша про себя.
Все было зря! Захлопнувшаяся стена — как пощечина.
— Возможно, они совсем не хотели, чтобы мы выбрались, — я ищу инструкцию, чтобы перечитать ее снова. — Эти преступники могли просто выкрасть это изобретение и даже не знать, что внутри есть ключ.
Это значит, что им все равно, умрем мы здесь или выживем. Никто не собирался давать нам шанс.
Надеюсь, совы доберутся до цели, иначе…
Захлопнувшееся окно вызывает в помещении новую волну звуков — как будто комната ворочается, недовольная, что ее захлопнули.
В свете палочки Даниэля вы видите, как неповоротливо двигаются части колонны, из которой торчит множество кранов. Панели частично уходят под воду, а частично раскладываются формируя от вас к колонне мост. Наконец конструкция замирает, образовав на месте колонны что-то вроде колодца.
Тоже произношу Люмос и с облегчением вижу, что все живы и никто не пострадал. Расстроится закрытому окну я не успеваю — наша темница, похоже, тоже не довольная, что ее закрыли, и дает нам еще один шанс. Интересно, следующие задания будут еще хуже, или как?
Попинав носком туфли мостик и убедившись, что он держится, становлюсь на него, подхожу к колодцу и осторожно в него заглядываю.
Вслух ничего не говорю, боюсь сглазить удачу.
— Increíblemente, — с придыханием говорит Ден, осторожно ступая вслед за Адриано. Он не верил их счастью и потому не мог найти других слов, кроме как на испанском. И всё же он не мог доверять этому месту полностью, и потому всё время ждал подвоха. Придерживая Адриано на всякий случай, он командует: — Lumos Maxima! — на конце палочки зажигается световой шар, который Диас небрежным движением отправляет вглубь колодца.
Светящийся шар опускается в черное жерло, и вы видите глубокий колодец, в стенку которого смонтированы ступени-скобы. Шар становится размером с теннисный мячик и останавливается. Похоже, тут довольно глубоко.
— Ну что, будем спускаться? — смотрю на Дена и оборачиваюсь на остальных. — Кажется, теперь это и правда выход! Но тут опасный и глубокий спуск!
— У нас нет другого выхода. Тем более, что нас заперли здесь повторно… Нужно хвататься за возможность, пока она есть, — он постукивает палочкой по колодцу, — И лучше нам поспешить. Они знают, что мы открыли комнату — кто знает, что придет в их сумасшедшие головы?..
Я отскакиваю от окна и очень надеюсь, что с Банни всё будет хорошо… Когда окно захлопывается, меня посещает чувство отчаяния. И я готов уже было впасть в панику. Ещё немного!
Но подземный ход, явившийся нам, дарит надежду на то, что мы сможем сбежать.
— Надо идти! Тот человек выглядел опасно… Я не хочу ждать, пока он придёт за нами.
— Надо, чтобы сначала полез кто-то из нас с тобой, Ден, а второй будет замыкать. Ну или Сол пойдет в конце. Шона по-любому в середину… А Эммелин…
Затыкаюсь, потому что мне вдруг в голову приходит, что пускать девчонку первой нельзя, но если учесть, что она в юбке… Интересно, это только мне, извращенцу, такие мысли в голову лезут?..
— Ээм…. Ты какой по счету хочешь лезть, Эмми? — спрашиваю вслух, пусть сама решает.
Судя по лицу Адриано, в его вопросе есть какой-то подвох. И почему я заперта здесь именно с ним?
— Я готова пойти второй, если ты не против, — говорю я таким тоном, что всякий, кто решит быть против, должен понять всю опрометчивость своего выбора.
Все-таки он сильнее, а скобы могут быть не очень надежными. В случае чего, у Адриано больше шансов удержаться на стене колодца. В том, что кто-то из нас двоих должен пойти вперед, как староста, я не сомневаюсь. А Ден будет отличным замыкающим.
Судя по лицу Эммелин, она прочитала мои мысли, и от осознания этого я немедленно краснею. Ну вот, теперь она все про меня знает.
Хотя какого черта она тогда собирается лезть сразу за мной?… Может это какой-то особый девичий сигнал, и я ей действительно нравлюсь. Вон как она смотрела на меня во время обеда…
Я должен все это хорошенько обдумать, чтобы знать как к этому относиться. Может, этот поцелуй подарил ей ложную надежду?…
Попал ты, Адриано.
— Мгм… — только и могу вымолвить сначала. — Если никто не против, то я полез.
Думаю, обязанности старосты включают в себя и решительность в подобных вещах. Тем более, даже если я не собираюсь подавать Эммелин надежд, я все ещё должен поддерживать в ее глазах свой мужественный образ.
Я не понимаю заминки и поэтому нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу.
— Давайте уже спускаться, в чем дело?
Думаю, что объяснять Шону, почему построение в таких вещах важно, бессмысленно. Слишком малой и не поймет. Поэтому зажимают горящую палочку в зубах, чтоб не уронить, и начинаю спуск, постоянно оглядываясь, чтобы не вступить в воду. Вдруг это и правда колодец.
— Тогда я согласен замыкать, — говорит Ден, пропуская вперёд всех остальных, думая, можно ли как-то замаскировать колодец от посторонних глаз.
Когда Адриано оказывается внизу, сначала зову его по имени, а затем командую палочке:
— Люмос Солем Максима! — и направляю ее вниз.
Ослепив его, стараюсь спуститься как можно скорее. Уверена, теперь у него поубавиться неприличных мыслей.
— Я полезу третьем, — произносит Сол, пропуская Эммелину вперёд. Говорит он мало, ему всё большк кажется, что их куда-то заманивают. И Солу довольно страшно, хотя руки чешутся нырнуть в этот колодец. Парень сам не понимает этой смеси страха и азарта, которая родилась и живёт вместе с ним.
Сол воткнул палочку в волосы, чтобы держалась крепко, и начал спускаться за Эммелин.
Спускаетесь вы долго, железки под руками становятся все более холодными. Наконец, Адриано первым спрыгивает на твердый каменный пол и освещает палочкой стены каменного коридора, ведущего куда-то в темноту.
— Ну что там? — кричит Даниэль. Голос его эхом отражается от стен, так как он спускался последним, то и дело оглядываясь наверх, чтобы убедиться, что за ними никто не идёт. Свою палочку он убрал за пояс.
Спускаться в темную бездну — такое себе удовольствие, и оглядываясь вниз я думаю, что будь я один, давно бы повернул назад. Когда Эммелин внезапно зажигает над моей головой фонарь, я от испуга дергаюсь и выпускаю изо рта палочку.
— Да черт бы тебя побрал! — восклицаю, с ужасом наблюдая, как она падает. Еще и Эммелин наступает мне на руку, поскольку я остановился.
Но палочка с характерным деревянным стуком замирает совсем близко, и с облегчением я понимаю, что там уже каменный пол.
— Воды нет! Все чисто! — рапортую, задрав голову вверх, как только касаюсь ногами земли. От света приходится прикрывать глаза козырьком.
Тоже мне помощь, Эммелин, а если б я грохнулся и умер! Рыдала бы потом на моей груди!
Поднимаю палочку и осматриваю с ее помощью стены и пол. Прислушиваюсь, есть ли кто-нибудь в этом коридоре. Надеюсь, мы не попали прямо в лапы врага.
Я спускаюсь молча, стараясь крепко цепляться за перила.
— Вот мы и на дне… — бормочу, встав на твердую землю.
— Ты сам знаешь, что ты это заслужил, — я уже не слишком сильно на него злюсь, чувствуя, что для своих выходок он достаточно пострадал.
Мы ждем, пока спустятся остальные, и я использую это время, чтобы осмотреться и помочь им приземлиться.
— Мы должны помнить, что в Хогварстве посторонние, — я пытаюсь призвать парней к серьезности, заглядывая в каменный коридор. — Воинственно настроенные чужаки, которые, возможно, готовы нас убить.
Если вы решаетесь двигаться вдоль тоннеля, то вам приходится пройти в холодной каменной кишке не менее двух сотен метров, прежде, чем вы упираетесь в тупик.
Когда Даниэль спрыгивает с лестницы, он спрашивает:
— У вас всё в порядке? Я слышал шум.
Он тревожно вглядывается вдаль. Ему кажется, или там и правда нет просвета?..
— Что? Чем? Что я такого сделал? — возмущаюсь громогласно — не может же она меня отчитывать за то, что прочитала мысли? Не может пятикурсница владеть легилименцией! Но глядя на Эммелин, я порою думаю, что может. Типа врожденный дар.
Выслушав слова Эммелин, я говорю:
— Я бы на их месте не стал тут нас поджидать. Тут чертовски холодно и темно. Разве что нас сюда посадили дементоры. Но я уверен, что дементоров с грудью не бывает. Ну то есть… я рассмотреть не только грудь… То есть… Пошлите уже! Зря что ли лезли!
Отправляюсь вперед, освещая путь палочкой и напоминая Шону, чтобы держался позади.
Когда мы достигаем тупика, чувствую себя обманутым. Но все же надежды не теряю.
— Может, тут есть потайной ход?.. — осматриваю пол, стены и потолок, чтобы найти что-нибудь выделяющееся.
Не будем терять надежды раньше времени. Когда захлопнулось окно, мне тоже показалось, что все кончено.
Присоединяюсь к Адриано и прикасаюсь к камням. Холодные и влажные от осевшего конденсата. Говорят, нужно простукивать стену, но я знаю и кое-что получше:
— Ревелио!
Заклинание Эммелин вспыхивает над вашими головами золотым отсветом. Задрав головы, вы видите рассохшийся дощатый потолок, в щелях между досками виден слабый голубоватый свет. Доски немного смещены — видно, что сдвинуть их не составит труда. Но чтобы дотянуться до досок, нужно чтобы вы кого-нибудь подсадили.
Рассмотрев то, что судя по всему является нашим выходом, я понимаю, на какие жертвы придется пойти, чтобы выбраться и стону:
— Моя рубашка из Италии… Я не могу дать по ней топтаться…
Прийдя к тупику, Даниэль решил, что теперь их замуровали окончательно — и на этот раз даже под землей. Заклинание Эммелин и то, что последовало за ним, вызывает у него вздох облегчения. Нет, они ещё могут выбраться.
На высказывание Адриано он закатывает глаза.
— Напомни, какой у тебя патронус? — фырчит он, — Можешь потоптаться на мне. Ты высокий, а со своей рукой я всё равно рискую уронить булыжник кому-то на голову.
— На своего посмотри, — не остаюсь в долгу я. — Это от него у тебя блохи. А ты точно меня удержишь?
Осматриваю остальных, может и Сол поможет меня подержать.
— Этим блохам негде жить, — Ден проводит рукой по выбритому виску, — Я встану к стене — захочешь — не упадешь. Давай, тебе разве не хочется заехать мне по голове после такого обмена любезностей? — он усмехается.
Даниэль нервничает, видно, что торопится убраться из этого места.
— Ладно, уговорил, сложи руки вот так, — показываю ему "замок", и затем взбираюсь на него и побыстрее цепляюсь руками за доски, чтобы снизить на него нагрузку. Сдвигаю их насколько можно, и пытаюсь понять, куда мы выберемся.
Даниэль стискивает зубы, когда подсаживает Адриано — с этим он явно погорячился. Когда друг залезает, он обнимает его ноги: обоженную перекидывает через ботинок Адриано, придавливая его предплечьем, другую крепко сжимает.
— Ну что?
Рубашку твою, Адриано, уже не спасти.
Из-за сдвинутой доски вниз на Даниэля и остальных наблюдающий падает соломенная труха, грязь, пыль и судя по мерзкому запаху — засохший куриный помет.
Завидев, куда мы лезем, не смотря на грязь и куриный помет, я начинаю хохотать:
— Мы в курятнике! — сообщаю я, глянув вниз. — Сейчас попробую подтянуться. Ох, помоги мне Мерлин….
Собрав всю волю, мужество и физические силы в кулак, я покрепче упираюсь в пол, запачканный курами и, совершив нечеловеческое по моим меркам усилие, подтягиваюсь и выползаю на пол. Пару секунд стою на четвереньках, тяжело дыша и пытаясь понять, не заработал ли я себе грыжу от непривычных упражнений.
— Я тебя там не ударил туфлей? — спрашиваю у Дена, переместившись так, чтобы видеть их. — Давай будем начинать с тех, кто полегче, а то я к вам обратно свалюсь и во второй раз уже сюда не вылезу.
Даниэль тоже заливается смехом.
— Чёрт! Я думал, ты прикалываешься! — он поднимает руки в защитном жесте, — Ладно-ладно, всё, я больше не буду, прости, брат… — он давит в себе смех и даже подмигивает Адриано. Всё-таки курятник не кажется ему таким опасным местом, и осознание скорой свободы окрыляет.
— Шон, давай ты следующий! — подзываю его рукой. — Подсади его, братец!
Даниэль, всё ещё улыбаясь, чуть присаживается, чтобы Шону было удобнее.
Наверное, если бы не чары Эмеллин, я бы умер прямо тут от холода. Люк в потолке выглядит больше спасением, чем ловушкой, поэтому я заряжаюсь оптимизмом. Да и смех ребят вызывает на моем лице улыбку. Курочки!
— Спасибо, я сейчас! — спешу к Дену. Хоть в какой-то момент рад, что мелкий и легкий — не причиню ему проблем, главное, чтоб достать до пола. — Ты крут!
Легко вскакиваю на его сложенные руки и пробую забраться наверх.
Парень неожиданно смущается на такую похвалу:
— Фотоаппарат береги, — только и говорит он, не зная, как реагировать на слова Шона — отшутиться или поблагодарить? Вместо этого Ден обращается к девушке: — Эммелин, давай ты следующая.
Оставалось надеяться, что она не ослепит его, ударив туфлей в глаз.
Ден подталкивает Шона, чтобы Адриано было удобнее принять его и присаживается снова, выжидающе смотря на одногруппницу.
Нет, если она выкинет что-то подобное, он не ручался, что удержит её!
Как только выбираетесь — отписывайтесь в курятнике.
Сол ждёт, пока Эммелин перейдёт по этому "мосту", а сам осматривается, все ища подвох, и освещая люмосом стены.
Неужели, если тебе довелось родиться девочкой, они всю жизнь будут уметь что-то лучше? Будь ты хоть сто тысяч раз охотницей, взлететь до самого потолка у тебя вряд ли получится.
— Спасибо, Ден, — я почти готова забыть все его колкости и улыбнуться в ответ на помощь, но вряд ли такое попустительство пойдет ему на пользу. — Прости, если я задену руку.
Я стараюсь забраться так, чтобы доставить всем своим помощникам минимум неудобств.
Её уже не спасти, — хотел отмахнуться Ден полушутя, но решил не тратиться на слова. Вытерев лоб и привалившись к стене, он перевёл дыхание и поманил к себе Сола.
— Давай, брат, последний рывок и там уже поможете мне.